Семейные истории
Илья́ Никола́евич Аки́мов - биография
Мои корни и предки.
Жаркое и голодное лето 1932 года. Виктор Акимов
Трудное и беззаботное детство моего поколения
Трудное и беззаботное детство Продолжение
КУПАВИНСКАЯ КРУГОСВЕТКА. Виктор Акимов
Жизнь улучшается... Виктор Акимов
Жизнь улучшается...Продолжение Виктор Акимов
История Купавны
История Купавны
ОЗЕРКИ ВЫ МОИ, ОЗЕРКИ! Виктор Акимов
НАША РЕЧКА, Виктор Акимов
Шёл июль 1932 года, жаркий и голодный. После купания в «лягушатнике» Озерков я бежал домой. На дороге в пыли нашёл завёрнутые в бумагу продуктовые карточки. Без этих карточек ничего нельзя было купить. По ним отпускали в магазинах хлеб, крупы, жиры, мясо, рыбу. Карточки я передал матери, объяснив, где нашёл их.
Пообедав молодым картофелем с отварными грибами и выпив стакан чая, я снова побежал купаться и загорать на Озерки. Но палящее солнце, жара и тёплая вода в непроточных Озерках не позволяли долго купаться и загорать. Пришлось вернуться домой.
Мать сказала мне, что найденные мною продовольственные карточки были утеряны тёткой Анной Волковой, и что она просила сегодня же зайти к ней, хочет отблагодарить. До 1930 года семья Волковых жила по соседству с нами на Большой Московской улице в доме 137. А наш - номер 135. Дом у них был очень старым и ветхим. Поэтому они на улице Разина построили новый, на кирпичном фундаменте, с четырьмя окнами. В новый дом они переселились в 1931 году, а старый позже продали.
В семье Анны и Петра Волковых старшие дети были взрослые, и только самый младший - Славка - был на полтора года старше меня. Мы с ним дружили.
Когда я пришёл к Волковым, тётка Анна усадила меня со Славкой за стол, подала нам горячие - прямо из печи - ржаные лепёшки и по кружке молока. После угощения я остался у Славки.
В то время в Купавинском колхозе имени С.М. Будённого появился первый трактор «ХТЗ» - Харьковского тракторного завода. Трактор имел большие задние и небольшие передние колёса, цельнометаллические, без резиновых шин. Справа впереди у него была труба, которая постоянно чадила выхлопными отработанными газами. И не дай Бог трактористу вести машину против ветра. Вся гарь из трубы и пыль, поднятая колёсами, оседала на одежде и теле тракториста.
Трактор в то время работал, сенокосилкой косил клевер. В 1932 году ещё не было ни «акрихиновского», а тем более «химбазовского» шоссе. Колхозное поле простиралось с запада от фабричного шоссе на восток - до леса. С юга на север - от улиц 2-я Свобода (ныне Назина) и Разина до ул. Михнево, литейного завода и Нижегородского шоссе. До коллективизации (1929-1930 гг.) это поле участками с межами принадлежало мещанам Купавинской слободы, в том числе и нашим с Волковым семьям. Мой дед Иван Григорьевич сеял там рожь, овёс, гречиху, просо, конечно соблюдая севооборот.
Славка и я забрались на крышу сарая и с неё наблюдали за работой трактора. Сенокосилка была с четырьмя вращающимися граблями, - тремя накапливался скошенный клевер, а четвёртые грабли сбрасывали его на землю. В результате получалась приличная копна.
Ближе к вечеру тракторист выключил мотор и вместе со своим помощником ушёл, видимо, в управление. Находилось оно на Большой Московской улице в доме 47, - в отобранном у купца Яблокова доме. Там же был и конный двор.
Воспользовавшись отсутствием колхозников, решили мы со Славкой осмотреть трактор и сенокосилку. Мы обошли его кругом и забрались посидеть на сиденье тракториста. Оно оказалось металлическое, с отверстиями, крепилось на изогнутой буквой «С» полосе, привёрнутой болтами к платформе трактора. Для удобства тракторист положил на сиденье кусок толстого войлока.
Наша экскурсия была недолгой. Вскоре на дороге у Озерков показался дядька-колхозник, а когда он свистнул и погрозил кулаком нам со Славкой, пришлось ретироваться. Но на память об экскурсии мы сломали по одному деревянному зубцу гребёнки сенокосилки.
На том обширном поле колхоз, кроме клевера, сеял и другие культуры. И мы, мальчишки, да и некоторые девчонки, устраивали набеги на поля, засеянные горохом, когда появлялись молодые стручки.
У Озерков, на бывших наших участках, колхоз сеял и выращивал огурцы, морковь. И конечно, купаясь в Озерках, мы также совершали групповые набеги на поле. А сорвав два-три огурца, или выдернув морковь, бросались с добычей в воду, отмывали её от песка и пыли и поедали. Обычно дневным сторожем на поле работала глухонемая Зина Алексеенко, жившая с родителями на Большой Московской улице в доме 85. Её, бедную, 16-летнюю девушку мы так мучили своими набегами, что к концу дня она была уже не в силах за нами гоняться. А участок немалый: от Озерской улицы до улицы Разина метров 600.
Бывало, выращивал на поле у Озерков колхоз брюкву или турнепс, которые шли на корм коровам, свиньям. И эти поля в голодные тридцатые годы мы не оставляли без нашествий. Возможно, многие из нас и выжили благодаря колхозным полям. У самих же жителей посёлка и колхозников были лишь приусадебные участки под картофелем, и редко у кого оставались корова, свинья, куры. Трудно было не просто существовать, но даже выжить на 450 граммов хлеба на одного работающего взрослого и на 250 граммов на ребёнка в сутки. А ведь иногда за месяц не привозили в магазин иных продуктов, кроме хлеба. К тому же в сентябре 1932 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР об уголовной ответственности за хищение социалистической собственности. Строго карали даже за малейшую провинность. В тот год по этому Указу, как говорили наши матери, сроком на 10 лет за продажу хомута был осуждён 16-летний конюх Николай Машков.